Домен arhivach.hk временно не функционирует! Используйте адрес
ARHIVACH.SITE.
24 декабря 2023 г. Архивач восстановлен после серьёзной аварии. К сожалению, значительная часть сохранённых изображений и видео была потеряна.
Подробности случившегося. Мы призываем всех неравнодушных
помочь нам с восстановлением утраченного контента!
Ну что анон, знаю что среди нас много людей живущих прошлым, слепо верящих в идеальный мир советского союза.
А дело обстояло следующим образом. Нищета, отсутствие перспектив, невозможность начать бизнес, пустые витрины в магазинах, социально-классовое неравенство рабочих и интеллигенции, убитые дешевые хрущевки с убогим интерьером. Почему все это правда? Да потому что гениальный режиссер Георгий Данелия смог обойти цензуру, наебать систему и выпустить один из самых острых и злободневных фильмов, раскрывающего унылую, советскую действительность. В общем, произошел тонкий троллинг совка.
Начинается кино с фигуры алкаша Федула (в блестящем исполнении Брондукова), который, разыскивая друга Афоню в каком-то ДК, в засаленной робе сталкивается с балериной на сцене.
Главный герой фильма, Афоня Борщов, работает слесарем-сантехником в ЖЭК-е №2 в одном из типовых панельных микрорайонов типового советского
города. Первое, что делают Афоня и Федул, встретившись — это посреди рабочего дня планируют пойти бухнуть в одну из городских «наливаек». Постучавшись в окошко бухгалтерии, Афоня выпрашивает зарплату, которую ему должны были выдать ближе к вечеру — Борщов на ходу сочиняет историю для бухгалтера о якобы заболевшем племяннике.
Тут целых два показательных момента. Во-первых — денег у Борщова нет, и он (как и большинство советских рабочих) живёт от зарплаты до зарплаты. Во-вторых — зарплату ему дадут в любом случае (даже если он будет бухать и прогуливать работу), так как алкашей и лентяев в СССР особо не наказывали.
Далее прогульщика и лентяя Федула ловит его начальство и заставляет вернуться к работе — таскать проволочные ящики с молоком. Оставшись без компании,
Афоня идёт в кафе под названием «Ассоль» — на самом деле это не кафе, а обычная дешёвая «наливайка-стекляшка», которые начали массово строить в брежневские времена.
Парадокс — в те же годы советская власть врала гражданам про тяжёлую жизнь рабочих на Загнивающем Западе — и в то же время сама строила заведения, единственной задачей которых было спаивание населения.
К работе в этот день Афоня Борщов уже не возвращается — со своим новым знакомым, штукатуром Колей, он напивается в «Ассоле» ерша и буквально «на бровях» приползает с новоявленным другом к себе домой — в говняную бесплатную однокомнатную панельную квартиру, в которой из остановки есть только какой-то допотопный круглый стол с оборванным шпоном, дешевая кровать, засаленные обои, треснутый осколок зеркала в ванной и облупленная плитка в микроскопической кухне с парой украденных казённых табличек в виде украшений.
Даже такое плохонькое жильё Афоне не принадлежит, его сюда просто пустили пожить — как это и было с большинством «бесплатных» советских квартир. У Афони не было собственности, кроме драного полосатого матраса и ржавого велосипеда на балконе.
Проснувшись утром с похмельем, Борщов едет на работу в ЖЭК в переполненном советском общественном транспорте — о том, чтобы самостоятельно заниматься
ремонтом сантехники в качестве предпринимателя и иметь собственный автомобиль — в СССР не могло быть и речи; если человек работал сантехником — то это был его приговор до пенсии, он никак не мог подняться на более высокий уровень доходов. Отчасти именно из-за этой безысходности, отсутствия перспектив и предопределённости люди в СССР и начинали выпивать.
Денег у Борщова больше нет — мизерные то ли аванс, то ли получка были вчера пропиты с Колей в «Ассоли», и Борщов пытается одолжить «пятёрку» у
других рабочих ЖЭКа чтобы «поправить здоровье». Коллега Борщова в исполнении Раднэра Муратова (Василия Алибабаевича) попрекает Афоню в том, что тот пьёт — рассказывая историю про своего дядю Абдулу, который в пожилом возрасте сдал на разряд по шахматам.
В развитой стране Адбула привёл бы пример дяди, который всю жизнь упорно работал и заработал себе на трёхэтажный дом с садом и безбедную жизнь детей — но в совке с его нищей старостью остаётся гордиться только бессмысленными хобби, вроде шахмат или коллекционирования марок. Вот это достижение, вот это стимул! Не пей, Афоня — в старости сдашь на разряд по шахматам, значок получишь
Далее Борщов от скуки и для повышения социального статуса в глазах знакомых женщин выпрашивает себе в ученики двух практикантов — которых сразу же
начинает «обучать жизни», впаривая дядьке-астроному копеечную советскую резиновую прокладку за три рубля под видом «японского дефицита». Эпизод показан как бы с осуждением, но тут нельзя не сказать, что именно так работало большинство совковых сантехников — в отсутствии конкуренции они чувствовали свою власть над клиентами — тулили копеечные прокладки по десятикратной цене, по-хамски входили в квартиру в грязных сапогах и так далее.
Следующая сцена происходит в советской столовой, в которой мы можем лицезреть «натуральную советскую еду», которой так гордятся поклонники СССР. В
столовой Афоня широким жестом заказывает для себя и для своих практикантов «три солянки, три лангета» (суп и отбивные) — причём делает это с таким видом, словно заказал десяток омаров и соловьиные язычки в молоке колибри на гарнир. Возражение практикантов «нам по пол-молочного и котлеты картофельные» даёт понять, что даже такая нехитрая кухня для советских граждан — недешевая роскошь.
В столовой происходит знаковый разговор — один из практикантов отказывается принимать бесплатное угощение от Афони, а затем просит перевести его к другому мастеру «из принципиальных соображений». Трагизм ситуации заключается в том, что такие «мастера», как Афоня — были в СССР не исключением, а правилом. Я больше чем уверен, что даже «принципиальный» практикант, помыкавшись 2-3 года на зарплату в 90 рублей и выслушивая упрёки от жены, в итоге сам начал бы вести себя с клиентами так же, как и Афоня.
После эпизода с дракой на танцах Афоня снова просыпается в своей квартирке и бреется у разбитого зеркала в облупленной ванной, а затем нам показывают эпизод с
завтраком на кухне. Плохие разваренные советские макароны из алюминиевой кастрюли вприкуску с чёрным хлебом, посыпанным солью из консервной банки-солонки. Альтернативной была яичница с тем же хлебом, какая-нибудь каша-говняша или (реже) дефицитные сосиски.
В тот же день ближе к вечеру Афоню Борщова разыскиывают два собутыльника, чтобы «сообразить на троих». Этот эпизод хорошо известен диалогом Федула
и случайного прохожего («третьим будешь?»). Действие происходит возле продуктового магазина, и что мы видим за стеклом витрины? А видим мы всё те же трёхлитровые банки с водой с добавлением сахара и лимонной кислоты и этикетками «берёзовый сок» (практически весь большой стеллаж забит ими), что и в восьмидесятые годы.
Примерно в середине фильма сантехник Борщов начинает задумываться о том, на что похожа его жизнь. Что самое печальное — в СССР у Афони не было никакого
выхода, он не мог начать своё дело и как-то улучшить свои жизненные условия, его потребности определялись не им самим — их за него определяло государство. Афоне не приходит в голову ничего лучшего, как всё бросить и уехать в деревню.
Сюрреализма этому эпизоду добавляют мечты собутыльника Коли, который не может снять квартиру, чтобы пожить отдельно от жены, не может даже купить
раскладушку и телевизор (денег нет) — но при этом беспокоится о «международном положении», и говорит, что из всех планет выбрал бы планету «с такой же жизнью, как наша». Говорится это всё на фоне сушащихся на облупленном подоконнике старых носков на фоне ободранной комнатушки Борщова.
А дальше в гости к Афоне приходит его ЖЭКовский начальник, разражаясь пафосной речью о том, что «самое плохое в тебе, Афоня, это то, что ты равнодушный —
именно с согласия равнодушных в мире и совершаются все преступления».
Интересна в фильме и линия с понравившейся Борщову девушкой явно из номенклатурной семьи — не будучи в курсе того, что она замужем (скорее всего, за каким-то «шишкой» местного значения) Афоня воровал для неё раковины и сантехнику, однажды нос к носу столкнувшись с «шишкой» в подъезде его дома. Вот так в якобы «бесклассовом» советском обществе смотрят друг на друга обычные работяги и номенклатура, имеющая доступ ко всему.