Бамп крипотный
Оп, криппи тред должен начинаться с криппи пасты.
22 ноября 1942 года
Вокруг простирался безбрежный белый простор, мир без горизонта, который отделил бы землю от удушающей мглы плоской русской степи. Обер-ефрейтор Дитрих Валлинг, офицер превозносимого Гитлером вермахта, осматривал некогда гордую машину наступления 22-ой бронетанковой дивизии. Его белый "Панцеркампфваген IV" застыл одиноко, наполовину укрытый сугробами. Армейские агитплакаты никогда не показывали солдат, которые стоят вокруг танков, наблюдая, как те горят - ради недолгих мгновений, на которые это отгоняет холод.
У остатков бронетанковой дивизии топливо кончилось примерно в 150 км от Волгограда, недалеко от берегов реки Чир. Русское контрнаступление в Сталинградской кампании началось три дня назад, когда вдруг густой туман почти полностью лишил обзора, и жгучий холод разогнал тепло. Артиллерия сверкала и громыхала в бессильной ярости, и сходящиеся в бою танки сталкивались друг с другом в неуклюжем слепом балете. Воздух был гуще молока, но русская 8-ая армия по-прежнему окружала осажденную 22-ую дивизию и изничтожала ее своими снайперми и танками Т-34. Группа Дитриха в конце концов прорвалась через блокаду и исчезла в степи. Теперь, сломленные и умирающие, они ждали русских. Громыхание танков и артиллерии, однако, к утру затихло, оставив безукоризненно тихий пейзаж под удушающе густым туманом.
Канонир Холден - пулеметчик Дитриха и единственный другой выживший из его "Панцера IV" - вывалился из-за снежной завесы. Он выглядел так, словно только-только из гителрюгенда, с редким небритым пушком на подбородке и лицом, перемазанным мазутом, портившим его юношескую арийскую внешность. Доходящая до бедер шинель из коричневой овчины свободно свешивалась с его костлявых плеч. Он отматывал буксирный трос с большой катушки.
- Что ты делаешь? - спросил Дитрих. Покрытый щетиной и грязью, подчеркнувшей преждевременные морщины, он носил черную полевую крутку и шапку из овчины. В иных обстоятельствах он мог бы произвести благоприятное впечталение - при наличии благ цивилизации.
- Я нашел ее на "Тигре" метрах в 20 к северо-востоку отсюда. Я связал остальные танки вместе, на случай, если нам надо будет найти друг друга в этом буране. Лейтенант Хабсманн приказал мне...
- Хабсманн? Этот крысомордый ублюдок все еще жив? - Дитрих сплюнул. - Удивляюсь, почему его не отправили в Польшу с остальными евреями.
- Сэр, он не...
- Я знаю, что он говорит, ты, идиот! - взвился Дитрих. - Но он и не ариец. Он мог обмануть Управление Рейха по генеалогии, но в нем заметна семитская кровь. Это в его скошенном лбе, в его курчавых черных волосах и его крючковатом носе. Тебя разве не учили этому в гителрюгенде?
- Учили, сэр, но я не могу... Я не могу ослушаться Хабсманна. Он выше званием нас обоих. А еще он хочет, чтобы мы собрались в его "Тигре". Он говорит, если будем делиться теплом, то меньше вероятность, что замерзнем.
- Иди, если хочешь, но я не буду облегчать русским задачу найти нас. Я остаюсь здесь.
Выражение лица Холдена выдало все его чувства. Однако он ничего не сказал и привязал трос к переднему крюку танка.
- Продолжай свой доклад. Что еще ты тут видел, кроме этой дворняги Хабсманна?
- Ну... - нервно продолжил Холден. - Я закончил опись состояния окружающих нас танков, но у меня нет бумаги, чтобы все это записать.
Дитрих проигнорировал своего подчиненного. Скорее всего канонир засунул всю имеющуюся у него бумагу себе в штаны, чтобы удержать тепло.
-...пять танков разбросано по местности...
Это была война непроизносимых истин.
- ...горючего нет ни в одном из них...
Дитрих ничего не сказал о балканской овчинной шапке, которую Холден поднял с мертвого румынского офицера, как и Холден промолчал о черной полевой куртке Дитриха, украшенной унтер-офицерскими шевронами.
- ...на одном "Панцере III" - мертвые солдаты...
Это были далеко не те гордые немецкие фаланги, которые пронеслись по Украине, освобождая места вроде Изюма и Сватово от коммунизма. Жители, прореженные голодом, славили пришествие вермахта как новый крестовый поход, явившийся свалить антихриста Сталина с его костяного трона. Они воспринимали черные немецкие кресты как символ надежды, и Дитрих воспринимал их надежду как символ победы. Эта вера умерла на жертвеннике Сталинграда.
- ...с оторванным лицом.
- Что? Повтори это! - приказал Дитрих, поняв, что пропустил нечто важное.
- Я нашел "Панцер III", покрытый мертвыми румынскими солдатами. Они блокировали люки. Я попытался снять солдат, чтобы забраться в танк, но они примерзли к металлу. Я дернул одного слишком сильно. Я... Я думаю, что оторвал ему лицо.
- Ты думаешь?
- Ну, да. То есть, не мог же он выглядеть так раньше, сэр.
- Кто был в танке?
- Я не знаю. Замерзшие тела закрыли люки и приемники.
- И что? Столкни трупы.
- Я... но... Но разве я не оторву им лица, сэр?
- Ты когда-нибудь свежевал кролика?
- Э, да... Да, сэр.
- Это ничем не отличается. Кролики хотя бы для чего-то полезны. Возвращайся назад, сбрось тела и вытащи оттуда все полезное. Не забудь проверить топливные баки под полом. Мы не послужим нашему фюреру, умерев здесь.
Холден на мгновение был ошарашен, затем слепо кивнул, прежде чем исчезнуть в белой завесе.
- И еще. Холден, - добавил Дитрих, - ничего не говори Хабсманну. Если ты найдешь что-нибудь, этого едва хватит нам самим. Ясно?
Вокруг простирался безбрежный белый простор, мир без горизонта, который отделил бы землю от удушающей мглы плоской русской степи. Обер-ефрейтор Дитрих Валлинг, офицер превозносимого Гитлером вермахта, осматривал некогда гордую машину наступления 22-ой бронетанковой дивизии. Его белый "Панцеркампфваген IV" застыл одиноко, наполовину укрытый сугробами. Армейские агитплакаты никогда не показывали солдат, которые стоят вокруг танков, наблюдая, как те горят - ради недолгих мгновений, на которые это отгоняет холод.
У остатков бронетанковой дивизии топливо кончилось примерно в 150 км от Волгограда, недалеко от берегов реки Чир. Русское контрнаступление в Сталинградской кампании началось три дня назад, когда вдруг густой туман почти полностью лишил обзора, и жгучий холод разогнал тепло. Артиллерия сверкала и громыхала в бессильной ярости, и сходящиеся в бою танки сталкивались друг с другом в неуклюжем слепом балете. Воздух был гуще молока, но русская 8-ая армия по-прежнему окружала осажденную 22-ую дивизию и изничтожала ее своими снайперми и танками Т-34. Группа Дитриха в конце концов прорвалась через блокаду и исчезла в степи. Теперь, сломленные и умирающие, они ждали русских. Громыхание танков и артиллерии, однако, к утру затихло, оставив безукоризненно тихий пейзаж под удушающе густым туманом.
Канонир Холден - пулеметчик Дитриха и единственный другой выживший из его "Панцера IV" - вывалился из-за снежной завесы. Он выглядел так, словно только-только из гителрюгенда, с редким небритым пушком на подбородке и лицом, перемазанным мазутом, портившим его юношескую арийскую внешность. Доходящая до бедер шинель из коричневой овчины свободно свешивалась с его костлявых плеч. Он отматывал буксирный трос с большой катушки.
- Что ты делаешь? - спросил Дитрих. Покрытый щетиной и грязью, подчеркнувшей преждевременные морщины, он носил черную полевую крутку и шапку из овчины. В иных обстоятельствах он мог бы произвести благоприятное впечталение - при наличии благ цивилизации.
- Я нашел ее на "Тигре" метрах в 20 к северо-востоку отсюда. Я связал остальные танки вместе, на случай, если нам надо будет найти друг друга в этом буране. Лейтенант Хабсманн приказал мне...
- Хабсманн? Этот крысомордый ублюдок все еще жив? - Дитрих сплюнул. - Удивляюсь, почему его не отправили в Польшу с остальными евреями.
- Сэр, он не...
- Я знаю, что он говорит, ты, идиот! - взвился Дитрих. - Но он и не ариец. Он мог обмануть Управление Рейха по генеалогии, но в нем заметна семитская кровь. Это в его скошенном лбе, в его курчавых черных волосах и его крючковатом носе. Тебя разве не учили этому в гителрюгенде?
- Учили, сэр, но я не могу... Я не могу ослушаться Хабсманна. Он выше званием нас обоих. А еще он хочет, чтобы мы собрались в его "Тигре". Он говорит, если будем делиться теплом, то меньше вероятность, что замерзнем.
- Иди, если хочешь, но я не буду облегчать русским задачу найти нас. Я остаюсь здесь.
Выражение лица Холдена выдало все его чувства. Однако он ничего не сказал и привязал трос к переднему крюку танка.
- Продолжай свой доклад. Что еще ты тут видел, кроме этой дворняги Хабсманна?
- Ну... - нервно продолжил Холден. - Я закончил опись состояния окружающих нас танков, но у меня нет бумаги, чтобы все это записать.
Дитрих проигнорировал своего подчиненного. Скорее всего канонир засунул всю имеющуюся у него бумагу себе в штаны, чтобы удержать тепло.
-...пять танков разбросано по местности...
Это была война непроизносимых истин.
- ...горючего нет ни в одном из них...
Дитрих ничего не сказал о балканской овчинной шапке, которую Холден поднял с мертвого румынского офицера, как и Холден промолчал о черной полевой куртке Дитриха, украшенной унтер-офицерскими шевронами.
- ...на одном "Панцере III" - мертвые солдаты...
Это были далеко не те гордые немецкие фаланги, которые пронеслись по Украине, освобождая места вроде Изюма и Сватово от коммунизма. Жители, прореженные голодом, славили пришествие вермахта как новый крестовый поход, явившийся свалить антихриста Сталина с его костяного трона. Они воспринимали черные немецкие кресты как символ надежды, и Дитрих воспринимал их надежду как символ победы. Эта вера умерла на жертвеннике Сталинграда.
- ...с оторванным лицом.
- Что? Повтори это! - приказал Дитрих, поняв, что пропустил нечто важное.
- Я нашел "Панцер III", покрытый мертвыми румынскими солдатами. Они блокировали люки. Я попытался снять солдат, чтобы забраться в танк, но они примерзли к металлу. Я дернул одного слишком сильно. Я... Я думаю, что оторвал ему лицо.
- Ты думаешь?
- Ну, да. То есть, не мог же он выглядеть так раньше, сэр.
- Кто был в танке?
- Я не знаю. Замерзшие тела закрыли люки и приемники.
- И что? Столкни трупы.
- Я... но... Но разве я не оторву им лица, сэр?
- Ты когда-нибудь свежевал кролика?
- Э, да... Да, сэр.
- Это ничем не отличается. Кролики хотя бы для чего-то полезны. Возвращайся назад, сбрось тела и вытащи оттуда все полезное. Не забудь проверить топливные баки под полом. Мы не послужим нашему фюреру, умерев здесь.
Холден на мгновение был ошарашен, затем слепо кивнул, прежде чем исчезнуть в белой завесе.
- И еще. Холден, - добавил Дитрих, - ничего не говори Хабсманну. Если ты найдешь что-нибудь, этого едва хватит нам самим. Ясно?
>криппи
Ты мне тут еще советы давать будешь, маэстро крипи-тредов?
шучу я, добро пожаловать, няш
Два часа прошло с тех пор, как Холден ушел, и теперь обер-ефрейтор Валлинг подозревал, что подчиненный бросил его в угоду Хабсманну. Дитрих покоился в командирском кресле и вытянул ноги к защитной планке главного орудия. Он сидел в засохшей крови, но мысль об этом вовсе не беспокоила его. Обер-лейтенант Вестермайер заслужил пулю того снайпера, встав на стул и высунув голову из орудийного люка. Он был уже мертв, когда рухнул вниз и забрызгал внутренности танка жирными сгустками крови. В данный момент Дитрих игнорировал кровавые потеки на своей спецовке и продолжал сидеть у руля. Целую вечность назад, на прошлой неделе, Дитрих обнаружил, что с каждой минутой все больше привыкает к проявлениям насилия. Даже ошметки плоти или покрывающая одежду кровь больше его не беспокоили.
Жгучий ночной холод опустился на местность, загнав Дитриха назад в укрытие черного нутра его танка. Хотя все люки, бойницы и смотровые отверстия башни были закрыты, тепло по-прежнему ускользало, как вода сквозь решето. Дитрих дивился, как это оружие вермахта способно отражать русские пули и снаряды, но не способно справиться с величайшим солдатом советской империи - "генералом Морозом". Дитрих не хотел замерзать, но у него давно закончилось горючее, и ему больше нечего было поджигать своей зажигалкой. Если он хочет выжить, ему следует покинуть укрытие танка и обыскать близлежащие машины. Холден говорил что-то о пяти других танках; в одном из них, вероятно, есть что-то полезное, но надо быть осторожным, чтобы не подойти к "Тигру" Хабсманна.
Дитрих проверил обойму автоматического пистолета Sturmgewehr 44-ого калибра и собирался уже открыть люк, когда что-то закрыло застекленные смотровые щели орудийной башни. Дитрих инстинктивно отшатнулся под низкий потолок переднего отделения, где ударился о кресло водителя. "Это не может быть Холден или другой солдат дивизии," подумал Дитрих. "Они знают, что надо стучать гаечным ключом или прикладом оружия, прежде чем войти, иначе тебе разнесет башку нервный экипаж танка." Кто-то заглянул внутрь, но было слишком темно, чтобы разглядеть что-либо.
Шипение холодного воздуха проникло в танк вместе с тусклой зимней белизной - пришелец открыл башенный люк. Дитрих почувствовал, как его желудок рухнул куда-то вниз и кровь ринулась следом, словно водопад. Некий первобытный инстинкт в дальней части черепа вопил, чтобы Дитрих бежал. Это не был враг, это был охотник.
Дитрих осторожно протянул руку назад и пустил свои пальцы вдоль углубления в полу. Башенный люк был полностью откинут назад. Небольшые морозные вихри прорывались сквозь отверстие и оседали на красно-коричневой внутренней обстановке. Ищущие пальцы Дитриха нашли задвижку. Он осторожно толкнул ее, мучительно ожидая производимого ею скрипа, но спасательный люк водителя наконец открылся с удовлетворительным щелчком. Еще больше холодного воздуха ворвалось внутрь и заполнило переднее отделение. Дитрих тихо продвинулся к своему выходу. Он могу видеть, как пара молочно-белых... рук... сужавшихся в зазубренные когти, проскользнула в люк башни. Медведь? Умный волк? Что бы это ни было, оно забиралось внутрь вперед головой. Дитрих не стал дожидаться, пока увидит лицо существа; он оттолкнулся от водительского сиденья и нырнул в люк и колючий холодный воздух.
Видимость практически пропала, завывающий ветер уносил все шумы и выдавал их за свои собственные. Дитрих оглянулся назад на белую орудийную башню как раз вовремя, чтобы заметить черные сапоги, изчезающие в люке. Дитрих оттолкнулся от танка и схватил канат, соединяющий его с "Тигром". Держась за него, он стал прокладывать себе путь сквозь высокие сугробы в усиливающуюся бурю.
Сугробы становились все более глубокими, замедляя Дитриха, но он продирался сквозь холод. После того как, казалось, прошла целая вечность, Дитрих добрался до "Тигра". Тот дико жрал бензин и был лишен изящества. Его прозвали "мебельным фургоном" не за элегантность. Даже сейчас, наполовину укрытый снежным наносом, он выглядел неуклюжим и уродливым. Пятна циммерита, антимагнитной минной смазки, отвалились, обнажив серые проплешины. Боковой люк орудийной башни стоял широко открытый. Дитрих вытащил себя из снега на броню "Тигра". Он заглянул внутрь пустого танка. "Экипаж, должно быть, мертв," подумал Дитрих, но они его теперь мало беспокоили, где бы они ни были. Дитрих вышел и отвязал один из четырех тросов, уводящих дальше от его собственного танка. Он взял отвязанный трос и стал проталкивать себя сквозь снег, наматывая освобождающийся конец себе на плечо.
Что бы ни преследовало его, оно, вероятно, пойдет к другим машинам, по-прежнему соединенным с "Тигром", оставив Дитриха в безопасности и одиночестве в его изолированном танке. Он знал, что его поступок может стоить жизни его союзникам, но он был готов пожертвовать ими. Кроме того, никто тут больше не был верен Германии. Со Сталинграда солдаты про себя издевались над еженедельными пропагандистскими сообщениями Министерства Народного Просвещения. Если война пошла не так, как надо, то это потому что Гитлер позволил низшим видам сражаться вместе с Германской Родиной, ведь теперь слабые люди со слабой кровью воевали на передовой. Негодующий и разгневанный, Дитрих пробивался сквозь снег, проклиная Рейх за предательство собственных идеалов.
"Панцер III" был на шесть тонн легче "кампсвагена" Дитриха, но оснащен 50-мм орудием. Поземка пробегала по его броне, укутывая его до следующей весны. Покрашенный белой краской, он почти терялся в буране. Единственное, что выделялось на его поверхности, это румыны, покрывавшие танк словно личинки - труп. Все они лежали лицом вниз, мертвые и примерзшие к обнаженному металлу, блокируя четыре основных люка, как понял Дитрих, а также воздухозаборники и выхлопные отверстия. Кто-то расположил их так сознательно, и на мгновение Дитрих оценил холодную и безжалостную логику, которая потребовала подобных действий.
- Я забрался прямо в логово льва, - пробормотал Дитрих. Что бы ни преследовало его дивизию, оно расположилось здесь, но поскольку буря уже замела его следы, у Дитриха не было надежды найти путь назад. Этот танк был его единственным спасением. "Кроме того," продолжил про себя Дитрих, "что бы ни загородило люки, оно сделало это не без причины." Оно защищало что-то, а значит, это стоило внимания Дитриха.
Дитрих бросил трос и вскарабкался вверх, к солдату, съежившемуся над командирским люком. Крепко схватив того за плечи, Дитрих попытался оторвать его от танка. Лицо трупа оторвалось, повисло на жестких полосках, оставив клочья плоти на металле, но тело не двинулось; что-то измочалило его лицо до неузнаваемости, распахнуло его куртку и зимнее белье. Обнаженные грудь и живот солдата одинаково примерзли к металлу, но не так, как ожидал Дитрих. Солдат, похоже, был прикреплен к металлу, словно плоть прицепилась или слилась с обшивкой люка. Дитриха это не волновало. Они были всего лишь румынами.
Дитрих вытащил нож и стал обрезать плоть, отделяя труп от люка. Словно свежевал кролика. Порезав и попилив несколько минут, он использовал острие ножа, чтобы выковырять плоть из креплений, пока наконец не смог открыть башенный люк. Волна теплого воздуха и запах мясницкой лавки накатил на него. Внутри танка было сыро. Полузамерзший и на пороге обморожения, Дитрих рухнул внутрь танка, с громким лязгом захлопнув за собой люк. Тепло окутало его.
Тошнотворная смесь запаха падали и внутренностей заполняла кромешную тьму внутри танка, но не слишком беспокоила Дитриха. Он проводил свое лето на кюммрицкой овцеферме к югу от Берлина и привык к запаху смерти. На нервы ему действовало раздающееся вокруг приглушенное хныканье и рыдания. Дитрих нащупал свою зажигалку и включил ее. Тени заплясали от вспышки, укутывая закоулки, щели и углы нутра танка. Именно тогда он нашел других выживших.
Внутри танка была дьявольская скотобойня. Холден, Хабсманн и по крайней мере четверо других солдат лежали распластанные на орудиях, сиденьях, коробках патронов, стенах, потолке и полу. Их тела имели консистенцию теплого сала - текучего и мягкого. Словно Сатана большим пальцем размазал их по лицу творения. Пять различных кишок оплетали их и вились по кабине словно новогодняя гирлянда, а содранная плоть была растянута по стенам. Еще более шокировало, что, хотя солдат словно и вывернули наизнанку, они, похоже, были еще живы. Органы пульсировали и перегоняли свои жидкости, свисая с защитных планок орудий и складками лежа на сиденьях. Хныканье исходило от расплющенных лиц Холдена и прочих. Со сморщенными ртами и голосовыми связками, растянутыми словно мокрое полотно, они могли лишь хныкать и булькать. Дар благовещения был для них потерян.
Дитрих тряхнул головой в изумлении и пробормотал "Великолепно." Не смотря на бойню, все это обладало функциональной эстетикой, часто отсутствующей на поле боя. Дитриху довелось видеть свою долю оторванных конечностей и выпотрошенных шрапнелью товарищей, но то была всего лишь судьба. А здесь была голая функциональность и хладнокровное великолепие. Отец Дитриха рассказывал ему истории о древних охотниках, которые разрезали оленя и спали в его внутренностях ради тепла, будучи застигнутыми бураном. Это была практичность, доведенная до крайности. Кабина танка была покрыта выпотрошенными, но живыми солдатами, чьи обнаженные внутренности и кровеносные сосуды обеспечивали тепло. Солдаты снаружи удерживали ускользающий жар. Это был просчитанный и совершенный прагматизм. Именно этого немецкой армии недоставало, чтобы установить Тысячелетний Рейх.
- Не собираешься поприветствовать старшего по званию офицера? - спросил голос. Он был слабым, почти неслышным.
Дитрих развернулся, чуть не загасив тусклое пламя зажигалки. Укрытый тенью низкого потолка, в кресле радиста сидел бригадефюрер СС и генерал-майор. Тьма укрывала лицо человека, но Дитрих мог видеть белую сорочку под черной формой, влажную серую шинель с черным воротником, лацканы со знаками двойной молнии, галифе и влажные черные сапоги. На его колене покоилась серая фуражка со значком - серебряный череп и скрещенные кости.
- Я бы сделал это, - рискнул Дитрих, - если бы не думал, что вы собираетесь попытаться убить меня. Или лучше сказать - собирались?
- Ты тот еще угорь, честно говоря. Выскользнуть из своего танка было мудро, но меня впечатлило, как ты добрался до этого. Ты надеялся, что я отправлюсь за другими, верно?
- Вы видели меня? - спросил Дитрих с сомнением. - Как? Я оставил вас позади.
- Ну, не ты же устроил эту бурю, так?
- А вы? - Дитрих усмехнулся.
Генерал-майор наклонился вперед, позволив свету коснутся его лица. Он был великолепен, почти невыносим в своей арийской безупречности. Его волосы были золотым шелком над алебастровой кожей, его нос и губы были тонкими и величественными, его щеки были вытесаны из мрамора, а его рейнской синевы глаза сияли волчьим блеском. Его лицо было совершенным и без каких-либо изъянов; он воплощал собой идеального нордического война, которого Гиммлер так гордо превозносил в своем элитном СС. Его взгляд пробрал Дитриха до костей; неустрашимая и жестокая душа порождала этот взгляд. Внезапно Дитрих осознал, что нет ничего, что это существо не cмогло бы сделать.
- Новый человек уже средь нас! - пробормотал Дитрих, цитируя "Гитлер говорит" Германа Раушнинга. - Я открою вам тайну: мне явилось видение нового человека - бесстрашного и грозного..."
- Я отшатнулся от него, - закончил генерал-майор.
- Вы читали "Гитлер говорит"?
- Это было... занимательно, - признал генерал-майор.
- Я помню время, - ринулся Дитрих дальше, - когда последовал бы за фюрером в ад.
- А теперь?
- Я видел, на что он похож... Россия была одним поражением за другим - из-за Гитлера. Он предал все, что обещал нам.
- Это слова измены.
- Тогда мы оба - на прицеле, - Дитрих успехнулся, бросая взгляд на Холдена и остальных. - Что вы такое? - спросил он наконец.
- Разве ты не видишь этого в моем лице? - воскликнул генерал-майор, жестоко улыбаясь. - Я - дух крови, которую отдали ваши предки. Я - нордическое наследие, переданное будущему.
- Тут кроется куда большее, - продолжил Дитрих.
- Да, верно, но всему свое время. Я решил пощадить тебя. Я оценил твою сообразительность. Она может помочь нам обоим выжить.
- Что вы имеете в виду?
- Война Гитлера - не наша война. Наша - куда древнее. Это вторжение в Россию было попыткой вернуть землю, потерянную нами, когда красный ураган обрушился на Россию. К сожалению, мы понадеялись на то, что ваш род будет сражаться за нас, и это неуместное доверие многого нам стоило. Теперь я вынужден вернуться с пустыми руками. Ты прав; Гитлер, Гиммлер и остальные предали вас, но они ничего не значат. Они выполнили свое предназначение.
- Но почему вы здесь, в этом заброшенном углу?
- Я сражался со своими врагами, когда началось русское контрнаступление, - сообщил генерал-майор.- Я укрыл эту местность на время, чтобы отдохнуть, побыть в тепле и восстановить свое... могущество. Я готов уходить. Ты должен был стать моим последним обедом, но ты заслужил кое-что более достойное, унтер-офицер.
- С удовольствием, хотя не знаю, кому я служу или для чего.
- Это тоже придет со временем, но я предлагаю тебе шанс на чистоту, какой ты никогда еще не знал. Ты можешь стать таким, как я, без изъянов и грязного тела. Я предлагаю совершенство мысли. Это все, что тебе пока следует знать.
- Если брошу армию, меня расстреляют как дезертира.
- Нет, - сообщил генерал-майор, - насколько им известно, ты умер здесь, сегодня. И если тебя это волнует, - добавил он, обнажив в ухмылке клыки, - то они правы.
Реквестирую пасту про то,как домой к тянке несколько ночей подряд ломилась нех. Дергала ручку. Помню что тян чуть сама не открыла дверь этой твари,посмотрев в глазок. Нех пахла то ли рыбой,то ли креветками
Давай, антош, паст разных и поболее.
Почищу зубы, лягу в кровать и почитаю твой тред.
Почищу зубы, лягу в кровать и почитаю твой тред.
Короче двощ, тут такой пиздец произошел. Внимай моей холодной. Короче живу в небольшом домике частном. Там у меня колодец есть. Эта зараза порою покрывается плесенью паутинами и прочей хуетой. Короче его для профилактики прочищать надо порою. Я этим раз в полгода занимаюсь. Ну короче чувствую я в один прекрасный день-пора. Ну взял, как обычно спустил лестницу. Спустился и охуел. Короче скелет в платье лежит, лол. Хуй знает что на меня нашло. Притащил я его домой. Начал себе придумывать истории всякие. Мол что это за тян была, и все такое. И тут двощ произошли охуенные дела: Я ВЛЮБИЛСЯ, да блять, я влюбился в ебанный скелет, в ту оболочку которую мой мозг насадил на него. И как будто всего этого было мало у меня вдобавок отказали ноги. Ну и стал я охуенным хикканом, сижу дома, няшу ламповый скелет, лол. Вот так и жил. Правда вскоре скелет спрятать пришлось. Сосед начал посылать тян свою нямку мне таскать. Ну она мне мозга и пилила. Но тут короче вообще пиздец недавно произошел. Проснулся я значит: а у меня в комнате тян стоит. Подошла ко мне, обняла, поцеловала... короче поняшились всю ночь, болтали... на утро просыпаюсь:смотрю скелет на постели лежит. И так каждую лунную ночь. Мой скелет превращается в живую тян. Двощ, мне кажется это пиздец. Что со мной?
Да у меня нет почти ничего лол
копипасти с kripipasta.com, лол
А чего, не самый плохой вариант?
Так не интересно
Энский маньяк
В городе Энске как-то стали пропадать дворники. Поначалу на это никто не обратил внимания, но после нескольких одинаковых заявлений в милицию, была сформирована специальная следственная бригада. В короткие сроки она установила простую закономерность: все пропавшие были мужчинами в возрасте от 40 до 55 лет, умеренно пьющие, ранее не судимые. Никаких свидетелей или улик - дворники исчезали совершенно бесследно. Уходили, как обычно, на работу и не возвращались.
Основной версией следствия стал опасный маньяк, объявившийся в городе, но мотивы его оставались не ясны. Зачем ему дворники? Почему именно дворники? Что он с нимим делает? На эти и многие другие вопросы ответов не находилось, а люди продолжали исчезать практически ежедневно. Общее количество пропавших к тому времени составило уже двадцать пять человек. И тогда было принято единственно правильное решение - выпустить на улицы сотрудников следственной бригады под прикрытием.
В первую же смену их ждала удача. К капитану милиции Кузнецову, подметающему тротуар, подошла маленькая девочка, дернула его за рукав и сказала:
- Дяденька, помогите мне вытащить куклу. Она упала в колодец, а мне страшно лезть туда самой.
В глазах девочки блестели слезы и голос дрожал. То есть все выглядело предельно натурально, но капитана Кузнецова насторожил тот факт, что у ребенка были вставные золотые зубы. Он незаметно нажал в кармане кнопку тревоги и сделал вид, что поверил в историю с куклой.
Они вдвоем подошли к открытому колодцу.
- Там, - показала рукой девочка.
Капитан Кузнецов посмотрел вглубь, но кроме пугающей черноты ничего не увидел.
- Ты уверена, что твоя кукла упала именно в этот колодец, а не в какой-нибудь другой? - спросил он, чтобы потянуть время.
- Да, - ответила девочка слегка раздраженно. - Разве я похожа на дуру?
"О, нет! - подумал Кузнецов. - Ты не похожа на дуру, маленькая преступная тварь!"
- Хорошо, - произнес он, заметив приближающийся отряд подкрепления. - Попробую ее найти. Только ты отойди от края, а то мало ли что.
Он стал спускаться вниз по лестнице, держа правую руку в кармане с пистолетом, готовый в любую секунду отразить нападение. И его бдительность с лихвой окупила себя. Едва ботинки коснулись твердой поверхности дна, он почувствовал, как кто-то пытается набросить веревку на его шею. Капитан Кузнецов ловко уклонился от недружественных объятий, сбил противника с ног и включил фонарик.
На полу лежало огромное лохматое существо с топором и веревкой. По-звериному рыча, оно с ненавистью взирало на обидчика и сдаваться явно не собиралось. Тогда опытный Кузнецов метко прострелил ему голень и, пока существо пребывало в болевом шоке, накинул на него наручники.
Через два часа личность маньяка была установлена. Им оказался депутат городской думы Васильев Иван Федорович, председатель комиссии по этике, кавалер Ордена Николая Первозванного. Туннель под землей привел следствие прямо к особняку Ивана Федоровича в центре города, где в подвале обнаружились двадцать пять мумифицированных трупов. Все они были опознаны родственниками.
В процессе дознания выяснилось, что Иван Федорович страдает тяжелой формой депрессии, принимающей человеконенавистнические формы. Во время приступов ему кажется, что он - воин-освободитель, очищающий Землю от отбросов, коими являются дворники мужского пола в возрасте от 40 до 55 лет. Для осуществления своих мерзких деяний он завел себе помощника, выкрав из цирка лилипутов актрису Полонскую Зинаиду Петровну. Напичкав ее наркотиками и многократно избив, Иван Федорович полностью подчинил ее волю себе и мог манипулировать ею, как вздумается.
Суд приговорил преступника к пожизненному принудительному лечению, а его имущество конфисковал в пользу семей потерпевших
В городе Энске как-то стали пропадать дворники. Поначалу на это никто не обратил внимания, но после нескольких одинаковых заявлений в милицию, была сформирована специальная следственная бригада. В короткие сроки она установила простую закономерность: все пропавшие были мужчинами в возрасте от 40 до 55 лет, умеренно пьющие, ранее не судимые. Никаких свидетелей или улик - дворники исчезали совершенно бесследно. Уходили, как обычно, на работу и не возвращались.
Основной версией следствия стал опасный маньяк, объявившийся в городе, но мотивы его оставались не ясны. Зачем ему дворники? Почему именно дворники? Что он с нимим делает? На эти и многие другие вопросы ответов не находилось, а люди продолжали исчезать практически ежедневно. Общее количество пропавших к тому времени составило уже двадцать пять человек. И тогда было принято единственно правильное решение - выпустить на улицы сотрудников следственной бригады под прикрытием.
В первую же смену их ждала удача. К капитану милиции Кузнецову, подметающему тротуар, подошла маленькая девочка, дернула его за рукав и сказала:
- Дяденька, помогите мне вытащить куклу. Она упала в колодец, а мне страшно лезть туда самой.
В глазах девочки блестели слезы и голос дрожал. То есть все выглядело предельно натурально, но капитана Кузнецова насторожил тот факт, что у ребенка были вставные золотые зубы. Он незаметно нажал в кармане кнопку тревоги и сделал вид, что поверил в историю с куклой.
Они вдвоем подошли к открытому колодцу.
- Там, - показала рукой девочка.
Капитан Кузнецов посмотрел вглубь, но кроме пугающей черноты ничего не увидел.
- Ты уверена, что твоя кукла упала именно в этот колодец, а не в какой-нибудь другой? - спросил он, чтобы потянуть время.
- Да, - ответила девочка слегка раздраженно. - Разве я похожа на дуру?
"О, нет! - подумал Кузнецов. - Ты не похожа на дуру, маленькая преступная тварь!"
- Хорошо, - произнес он, заметив приближающийся отряд подкрепления. - Попробую ее найти. Только ты отойди от края, а то мало ли что.
Он стал спускаться вниз по лестнице, держа правую руку в кармане с пистолетом, готовый в любую секунду отразить нападение. И его бдительность с лихвой окупила себя. Едва ботинки коснулись твердой поверхности дна, он почувствовал, как кто-то пытается набросить веревку на его шею. Капитан Кузнецов ловко уклонился от недружественных объятий, сбил противника с ног и включил фонарик.
На полу лежало огромное лохматое существо с топором и веревкой. По-звериному рыча, оно с ненавистью взирало на обидчика и сдаваться явно не собиралось. Тогда опытный Кузнецов метко прострелил ему голень и, пока существо пребывало в болевом шоке, накинул на него наручники.
Через два часа личность маньяка была установлена. Им оказался депутат городской думы Васильев Иван Федорович, председатель комиссии по этике, кавалер Ордена Николая Первозванного. Туннель под землей привел следствие прямо к особняку Ивана Федоровича в центре города, где в подвале обнаружились двадцать пять мумифицированных трупов. Все они были опознаны родственниками.
В процессе дознания выяснилось, что Иван Федорович страдает тяжелой формой депрессии, принимающей человеконенавистнические формы. Во время приступов ему кажется, что он - воин-освободитель, очищающий Землю от отбросов, коими являются дворники мужского пола в возрасте от 40 до 55 лет. Для осуществления своих мерзких деяний он завел себе помощника, выкрав из цирка лилипутов актрису Полонскую Зинаиду Петровну. Напичкав ее наркотиками и многократно избив, Иван Федорович полностью подчинил ее волю себе и мог манипулировать ею, как вздумается.
Суд приговорил преступника к пожизненному принудительному лечению, а его имущество конфисковал в пользу семей потерпевших
Пойду с собачкой погуляю
ловите нюфаню
Да я уже пять лет, как нюфаня
Охуеть, типа автор пасты неизвестное время пил воду с частицами покойника, ничего не замечал и даже жив остался?
Или колодец только для полива?
Так надо понимать, что лежал труп в колодце давно.
А платье сохранилось - потому что заколдованный
Как-то летом, в начале 90-х мне довелось поработать в одном дурдоме, который находился (да и по сей день находиться) в ленинградской области. Должность была, ужас какая ответственная – оператор очистной станции. В связи с тем, что нас было только двое (включая меня) работать, предстояло сутки через сутки. Станция, представляла собой грязно-желтое, обшарпанное, двухэтажное здание круглой формы. Она находилась в полсотни метров от полуразрушенного забора больницы на опушке добротного елового леса.
В общем, до живых пиплов было далеко, а мертвые были буквально за забором (я о морге). Во время ознакомительной экскурсии мой будущий сменщик, маленький, сухонький мужичонка, с хитрющими, черными глазками, пространно рассказывал о таинствах, сей благородной профессии и том, что нужно делать, чтобы добиться в неё совершенства, попутно объясняя механизм работы и общее устройство этого величественного сооружения. Из всего, что он наговорил мне и из того, что видел собственными глазами, я понял - работа «не бей лежачего».
На первом этаже находился главный коллектор больницы, куда сливались все её сточные воды, а также насосы, которые нужно было включать время от времени. На второй этаж вела деревянная, двух пролётная лестница, ну с очень скрипучими ступеньками, которые заканчивались дверью в комнатку персонала, то есть нашу с ним. Не могу сказать, что она была шибко большой, стол, стул, шкафчики для робы и чистой одежды, кустарным способом сделанный нагревательный прибор в народе названный «козлом» и топчан, на котором не давно помер мой предшественник. Об этом, мимоходом, упомянул мой будущий напарник, хитро сверкая глазками и ожидая моей реакции, но не тут то было, в то славное время я мнил себя нигилистом и циником, поэтому и бровью не повел. А зря. Собственно, на следующий день я приступил к исполнению своих обязанностей.
Откровенно говоря, было скучно. Полдня я просидел в каморке, читая книжку, да попивая чаёк, не забывая раз в три часа нажимать на КНОПКУ. Сейчас вспоминаю, смех разбирает, зарплату платили не за что, можно же было какую-нибудь автоматику наладить, но нет, держали специального человека. Ну да ладно. Вторую половину дня я пошлялся по территории больницы, свёл пару-тройку новых знакомств (в основном с больными), сползал на пищеблок за ужином и возвратился в свою келью поесть и опять страдать ерундой. Где-то после десяти вечера всякое движение на территории утихло, в районе двенадцати зажёгся фонарь, у забора освещавший тропинку к моей станции и я решил, пора спать.
Застелив топчанчик домашним бельишком и выкурив сигаретку на ночь, погасил ночник. Некоторое время я не мог уснуть, ворочался, в голову лезли какие-то дурацкие мысли но, в конце концов, я закемарил. Пробуждение было стремительное, нет, наистремительнейшее, хлоп и проснулся. В предрассветном сумраке белой ночи очертания предметов в комнате были размыты, но совершенно отчетливо увидел, у себя в ногах, черную фигуру мужчины в плаще (или накидке) с капюшоном. Почему я решил, что это именно мужчина не спрашивайте, не знаю. Я его видел какое-то короткое мгновенье, поэтому даже испугаться не успел, страх пришёл потом.
Я резко повернулся к ночнику и включил свет. Поворот головы, а его нет. Вот тут на меня накатил страх. В общем, светильник в последствии ни когда не выключал, кстати, как я узнал позднее, мой сменщик делал точно так же. Мой дядя приехал к девяти утра, но я не стал ему плакаться, хотя он исподволь пытался у меня выведать, как прошла ночь, без происшествий ли и тому подобное. Сейчас мне кажется, что он знал о местном инфернальном жителе, но тогда я и помыслить не мог, что бы рассказывать о подобных вещах, считал это придурью и всячески уговаривал себя «тебе показалось, показалось», но в глубине души был уверен на сто процентов, не показалось. Несколько дней прошли спокойно. Я притащил на работу гитару, благо место отдаленное и мои завывания ни кто не мог слышать, до ночи сидел с книжкой, перезнакомился с народом, развлекал себя как мог. В одно из таких ординарных дежурств я засиделся с книжкой допоздна.
В общем, до живых пиплов было далеко, а мертвые были буквально за забором (я о морге). Во время ознакомительной экскурсии мой будущий сменщик, маленький, сухонький мужичонка, с хитрющими, черными глазками, пространно рассказывал о таинствах, сей благородной профессии и том, что нужно делать, чтобы добиться в неё совершенства, попутно объясняя механизм работы и общее устройство этого величественного сооружения. Из всего, что он наговорил мне и из того, что видел собственными глазами, я понял - работа «не бей лежачего».
На первом этаже находился главный коллектор больницы, куда сливались все её сточные воды, а также насосы, которые нужно было включать время от времени. На второй этаж вела деревянная, двух пролётная лестница, ну с очень скрипучими ступеньками, которые заканчивались дверью в комнатку персонала, то есть нашу с ним. Не могу сказать, что она была шибко большой, стол, стул, шкафчики для робы и чистой одежды, кустарным способом сделанный нагревательный прибор в народе названный «козлом» и топчан, на котором не давно помер мой предшественник. Об этом, мимоходом, упомянул мой будущий напарник, хитро сверкая глазками и ожидая моей реакции, но не тут то было, в то славное время я мнил себя нигилистом и циником, поэтому и бровью не повел. А зря. Собственно, на следующий день я приступил к исполнению своих обязанностей.
Откровенно говоря, было скучно. Полдня я просидел в каморке, читая книжку, да попивая чаёк, не забывая раз в три часа нажимать на КНОПКУ. Сейчас вспоминаю, смех разбирает, зарплату платили не за что, можно же было какую-нибудь автоматику наладить, но нет, держали специального человека. Ну да ладно. Вторую половину дня я пошлялся по территории больницы, свёл пару-тройку новых знакомств (в основном с больными), сползал на пищеблок за ужином и возвратился в свою келью поесть и опять страдать ерундой. Где-то после десяти вечера всякое движение на территории утихло, в районе двенадцати зажёгся фонарь, у забора освещавший тропинку к моей станции и я решил, пора спать.
Застелив топчанчик домашним бельишком и выкурив сигаретку на ночь, погасил ночник. Некоторое время я не мог уснуть, ворочался, в голову лезли какие-то дурацкие мысли но, в конце концов, я закемарил. Пробуждение было стремительное, нет, наистремительнейшее, хлоп и проснулся. В предрассветном сумраке белой ночи очертания предметов в комнате были размыты, но совершенно отчетливо увидел, у себя в ногах, черную фигуру мужчины в плаще (или накидке) с капюшоном. Почему я решил, что это именно мужчина не спрашивайте, не знаю. Я его видел какое-то короткое мгновенье, поэтому даже испугаться не успел, страх пришёл потом.
Я резко повернулся к ночнику и включил свет. Поворот головы, а его нет. Вот тут на меня накатил страх. В общем, светильник в последствии ни когда не выключал, кстати, как я узнал позднее, мой сменщик делал точно так же. Мой дядя приехал к девяти утра, но я не стал ему плакаться, хотя он исподволь пытался у меня выведать, как прошла ночь, без происшествий ли и тому подобное. Сейчас мне кажется, что он знал о местном инфернальном жителе, но тогда я и помыслить не мог, что бы рассказывать о подобных вещах, считал это придурью и всячески уговаривал себя «тебе показалось, показалось», но в глубине души был уверен на сто процентов, не показалось. Несколько дней прошли спокойно. Я притащил на работу гитару, благо место отдаленное и мои завывания ни кто не мог слышать, до ночи сидел с книжкой, перезнакомился с народом, развлекал себя как мог. В одно из таких ординарных дежурств я засиделся с книжкой допоздна.
как обычно 10/10
Нихуя не понял пасту
Может кто разжевать?
Какие нахуй тигры под Сталинградом в ноябре 42 года?
Котоны новый тред не буду создавать но я по накурке сломал пространственно временной континуум.
Суть такова, я живу в довольно безлюдном месте рядом с духовной семинарией. Сижу никого не трогаю, примус починяю открываю а там модой человек в рясе. Я впустил его, вдруг случись что, район безлюдный, склады кругом, случись чего на помощь никто не придет. Ну я гляжу парень замерз, бледный весь, я ему чифиря с кониной сразу забацал. У тут снова в дверь стучат, я кинулся открывать а там снов тот же чувак в рясе! руку мне жмет грит: "-Спасибо братка выручил вчера, можно я и сегодня у тебя перекуюсь". Я сразу кухню мтонусля гляжу, а там я сижу и семинарист этот, чай попиваем. Поцны что делать!? заперся в ванной, пишу с андройда, батарея садится.
Чё ты ушёл то принимай гостя.
Где истории? Я жажду кирпичей на ночь
Мимо из ридонли
Мимо из ридонли
И вот в третьем часу ночи я услышал шаги, да- да, на той самой скрипучей лестнице, к слову замка на входной двери не было, мы запирались изнутри куском железной трубы, наглухо, больше вариантов зайти не было. Когда заскрипели нижние ступеньки, в моей голове раздался звоночек но, зачитавшись, я не обратил на него внимание, но когда «это» достигло площадки между пролетами, меня накрыло. Разом, я ясно вспомнил, как закрывал дверь на улицу, как выключал внизу и на лестнице освещение и вот теперь из этой тьмы, ко мне поднимается что-то, что я и представить то не мог... «Оно» тяжело продолжило подъём, словно это был очень грузный человек с нехилой одышкой, ступеньки под его поступью почти хрустели. Я заледенел, в полном ступоре смотрел на хлипкий крючок, явно понимая, что он меня не спасёт, но действовать был не в силах, смотрел на этот крючок, как баран, и ждал продолжения. Труба, как вспоминаю сейчас.…
Вот это «что-то» уже у двери, нас разделяет тонкая филёнка, Я собственно прощаюсь с жизнью, но ни чего не происходить, лишь явное постороннее присутствие ощущается и сосёт под ложечкой. Театральная пауза была выдержана гениально. Я чуть не обделался когда услышал лёгкий стук костяшек пальцев по жиденькой дверке, а дальше опять электрическая тишина. В тот момент, когда паника и ужас готовы были перехлестнуть через край, и из моих связок готовился вырваться на свободу дикий визг, «это» пыхтя, развернулось и стало спускаться.
Доведённый до ручки, я физически ощущал, как прогибаются доски, под этакой тушей. Всё же с каждым скрипом ступеньки, становилось легче, словно из большого мешка с камнями у меня на горбу они выпадают по одному из образовавшейся прорехи, делая ношу всё легче и легче. Ну вот, скрипнула последняя и всё стихло. Хотелось рыдать от радости, словно мне отменили смертную казнь, но что странно страх очень быстро прошёл и эмоции, которые меня только что переполняли, отхлынули как море при отливе. Я деловито спрыгнул с топчана, открыл дверь на лестницу, включил там свет, спустился вниз, в довольно тёмном помещении дошёл до выключателя и, осветив, стал его детально изучать. Я ни чего не обнаружил, запор на месте, спрятаться там не где, в самом коллекторе разве, но эту мысль я отмёл и как-то быстро успокоился.
Поднялся на верх и спокойно уснул. Правда, на этот раз, свет у меня остался гореть везде. На утро от ужаса не осталось и следа, видимо мозг отключил какую-то программу, что бы не свихнутся. В общем, не смотря на подобные происшествия, я не стал оставлять, так сказать службу. Продолжение последовало, где-то в июле, когда ночи стали темнее, В больничной котельной у меня образовался приятель, Вова. Не могу сказать, каким образом мы с ним сошлись, наверное, потому что мне было дико скучно сидеть в «одно жало» в каморке, а больные, они и есть больные, их бред интересно слушать первые пять минут.
Вова, не смотря на молодость, уже успел посидеть в «тюрьме» и его тюремные истории можно было слушать и слушать (тогда была какая-то бредовая мода, на всё зэковское). И вот, как-то ночью я возвращался с очередных посиделок у Вована, было уже темно, проходя мимо морга я услышал стук, моё любопытство требует похвал, я обошёл здание и увидел как дверь морга, с облупленной, синей краской бьётся в конвульсиях и навесной замок вот-вот слетит…Удары наносились изнутри, я наблюдал рождение мертвеца…Как я бежал….Быстро…Технично… Как я закрыл дверь? на лету. Ни кто мяу не успел сказать бы, включая меня. Почему я не полетел к людям, к Вовану. даже не спрашивайте, рефлекс.
Я сидел с зажженным светом до утра, понимая, что покойников боюсь больше, чем НЕЧТО. Знаете, когда моя подружка (которая работала секретарем г.врача) рассказала, что на днях ,один больной упал с лестницы( высокой лестницы, угу) и умер, был помещён в морг, а потом найден в предбаннике морга, лежащим у двери со сбитыми костяшками, мне стало, ну немного не по себе. Эх, молодежь…
Потом, случился август В одну памятную ночь, я изводил гитару донельзя, можно было устроить концерт, но я старался этого избежать, так как чувствовал, что ещё рано блистать своим совершенством. В итоге гитара была расстроена, я поставил её у шкафа и лёг спать… Сон: В мою комнатку заходит ОН, спокойно говорит мне привет. «Ну, что тут у нас?». Потом берёт гитару, говорит, что настроена плохо, настраивает, потом играет «Группу крови», Говорит: «Ну вот, нормально».
Треплет меня по плечу. Я - будь-то меня, нет. Просыпаюсь. Гитара лежит на шкафу, настроена, в улёт. Вопрос, что это, я не задаю, принимаю как факт. Дурдом притягивает всякое. Но я обязан сказать. Всякий раз, когда происходило необъяснимое, у меня в комнате, работал прибор, по названию «козел», а он жрёт не только электричество, но и кислород.
Может объяснение в этом?
Пилю прохладную. Отдыхал у бабки в деревне. Ну с местными понемногу познакомился. Как-то ушли в лес забухать с ночёвкой. Сидим пьём, все дела. Ну тут в общем костёр наш потухать стал, все подорвались дровишек поднабрать, ато стемнело уже, без огня и темно, и холодно. Я бухой уже был немного, но всё помню отчётливо. Пошёл я за дровами-то, а темень кругом, заплутал немного. И вышел к речке какой-то лесной, причём с довольно крутыми и высокими берегами - упадёшь, костей не переломаешь. Через речку мост, значит, на ту сторону. Луна это всё дело освещает - жутковато. Тут посреди моста различаю силуэт - вроде мужик какой-то в шапке стоит. Хоть и страшновато немного, но любопытство взяло своё (я так-то парень крепкий) - подхожу к нему поближе, смотрю, рядом с ним камень лежит, большой такой. Ну я не смутился и говорю ему: "Привет, мужик! Смотрю на тебя и хер пойму, чо ты тут посреди ночи забыл в лесу на мосту." А он такой покосился на меня, шапку поправляет и отвечает, мол, не мешай мне, вали давай отсюда, обманулся я, всё тлен. И тут я присматриваюсь - а от камня-то верёвка идёт и к шее его привязана. Ну я смекнул чо к чему, говорю ему: "Ты чо, выпилиться решил? Мужик, ну её нахуй, не чуди. Что за "путь завершён", "я обманулся"? Одна история охуительней другой!" И он мне внезапно в ответ как заорёт: "Узнать хочешь, да? Смотри ёпта!" Скидывает с себя шапку - а у него на голове РОГА блядь! Вот тут-то я попятился и как припустил оттуда. Добежал до пацанов - а они все бухие уж спят у догорающего костра.
Так и не знаю, разыграть меня тот мужик хотел или может это мне вообще по пьяни привиделось.
Так и не знаю, разыграть меня тот мужик хотел или может это мне вообще по пьяни привиделось.
Не паста, штоль?
ебаать
Ну ты чо ну
Мало кто из нас по собственному желанию ложится в больницу, в основном нас увозят туда на скорой помощи. После произошедшего со мной случая я буду избегать больницы до последнего.
Было мне тогда не много немало 14 лет. Эдакий неуклюжий, костлявый подросток. Описывать, почему я попал в больницу, не буду, так как это не имеет к сути повествования никакого отношения.
Стоит описать помещение больницы. Это было типовое детское отделение, стены с рисунками местных «художников», думаю, многие помнят этих коряво размазанных героев сказок и всяческих зайчиков и белочек. Представьте себе, длинный, широкий коридор в форме буквы «Г», если встать лицом к входу в отделение, то палаты будут занимать всю левую сторону. С правой стороны идут: сестринский пост, туалет, ванна, две процедурных комнаты. Отделение находилось на первом этаже. Палаты были довольно большими, кроме палаты карантинщиков. В обычных было по 4-5 кроватей, у карантищиков всего 2 (успел полежать и там и там). Конечно же, нельзя упустить из виду тот факт, что больница находилась на границе с лесом, выглядывая в окно через 30 метров от корпуса, вы видите непроглядный темный бор. От леса больницу отгораживал забор, но такое препятствие вряд ли может кого-то остановить.
Лежал я там чуть больше 2-х недель, обколотый лекарствами и капельницами. Было там дико уныло, в палате со мной лежало ещё три человека и, казалось бы, я так и пролежал с ними спокойно эти две недели, выслушивая всякие байки, да почитывая интересную книгу. Всё резко изменилось, когда через неделю, один человек выписался, другого перевели, а третьего отправили на плановую операцию в хирургическое отделение, в общем, остался я там один. Ну, что такого, один так один, особых волнующих эмоций я по этому поводу не испытал.
Было мне тогда не много немало 14 лет. Эдакий неуклюжий, костлявый подросток. Описывать, почему я попал в больницу, не буду, так как это не имеет к сути повествования никакого отношения.
Стоит описать помещение больницы. Это было типовое детское отделение, стены с рисунками местных «художников», думаю, многие помнят этих коряво размазанных героев сказок и всяческих зайчиков и белочек. Представьте себе, длинный, широкий коридор в форме буквы «Г», если встать лицом к входу в отделение, то палаты будут занимать всю левую сторону. С правой стороны идут: сестринский пост, туалет, ванна, две процедурных комнаты. Отделение находилось на первом этаже. Палаты были довольно большими, кроме палаты карантинщиков. В обычных было по 4-5 кроватей, у карантищиков всего 2 (успел полежать и там и там). Конечно же, нельзя упустить из виду тот факт, что больница находилась на границе с лесом, выглядывая в окно через 30 метров от корпуса, вы видите непроглядный темный бор. От леса больницу отгораживал забор, но такое препятствие вряд ли может кого-то остановить.
Лежал я там чуть больше 2-х недель, обколотый лекарствами и капельницами. Было там дико уныло, в палате со мной лежало ещё три человека и, казалось бы, я так и пролежал с ними спокойно эти две недели, выслушивая всякие байки, да почитывая интересную книгу. Всё резко изменилось, когда через неделю, один человек выписался, другого перевели, а третьего отправили на плановую операцию в хирургическое отделение, в общем, остался я там один. Ну, что такого, один так один, особых волнующих эмоций я по этому поводу не испытал.
Вечером во всем отделении происходил определенный ритуал, медсестра выдавала нам таблетки и раствор димедрола, первые дни я его пил, но потом кто-то посоветовал выливать его, вроде как ничего от него хорошего. Здесь можно поспорить, положительный момент от димедрола всё же присутствовал — жуткая сонливость, желание вырубиться, а это не так уж и плохо в условиях больницы. Ну, в общем димедрол я стал сливать в раковину, мой обычный режим сна вернулся, и я перестал быть похожим на ходячего зомби.
Вернусь к той ночи, когда я остался один. Палата внутри представляла собой квадратное просторное помещение, у стен стояли кровати и тумбочки, одна стена была с огромным окном под потолок, не знаю уж, зачем в палате такие окна, оно находилось низко от пола, т.е. со двора можно было беспрепятственно войти в него. От внешнего мира нас отделяла решетка, но какой-то деятель успел сорвать с неё навесной замок, поэтому решетка была лишь псевдо-прикрытием. Форточек, кстати на окнах не было, т.е. чтобы проветрить помещение нужно открыть, «меньшую» его часть. Но всё это тоже меня не беспокоило, ведь, я наивно полагал, что меня взяли под опеку ответственные люди, кругом врачи, медперсонал. Разве может что-то случиться?
В ту ночь, я почему-то долго не хотел возвращаться к себе в плату, все уже разошлись, я сидел на посту медсестры и разгадывал с ней сканворды, было тихо и даже отчасти уютно. Спокойствие и тишину нарушил неясный шум в одной из палат, из неё стали доноситься возмущенные возгласы, ещё не успев ничего понять, на сестринский пост прибежал один из больных. Далее произошел следующий диалог (восстанавливаю по памяти):
- Что у вас там случилось?
- Кто-то стучится в окно!
- Кто? Вы посмотрели?
- Блин, да мужик там какой-то, ваще не понятно чо хочет, извращенец блин!
- Погоди, сейчас позвоню на пост охраны, сидите спокойно.
Медсестра вызвала охрану по телефону и попросила проверить территорию, положив трубку, она решила сама пойти в палату и посмотреть, что происходит. Мы пошли за ней, по ходу я решил расспросить парня о происходящем. Вот что он мне рассказал:
- Лежим мы все, уже ко сну дело идет, тут вдруг легкое постукивание в окно, ну думаем мало ли, может девчонка к кому пришла, уже начинаем подшучивать. Володька встал, пошел глянуть, кто там стучится. Не успел он штору отдернуть, вдруг, как ошпаренный отскакивает с вскриком «БДЬ!». Ну, мы тоже подскочили, шторы раскрыли, а там стоит какой-то дебил, грязный, бледный, ну бомж, наверное, об окно мордой своей трется и руками по нему скребет, ну и я вот побежал сюда.
- Мдам, неприятная история.…Так погоди, не пойму, а как он об окно тереться то мог? У вас же там замок висит на решетке…
- Так суть в том, что решетки настежь открыты были, хорошо хоть погода сегодня ветреная, закрыли окно перед сном, а то мало ли вдруг гроза, тут и так все больные. Короче повезло.
За беседой мы подошли к палате. Медсестра выглянула в окно, поглядев на темный пейзаж и ничего не заметив, она посоветовала ложиться спать. Охранники прошерстившие территорию вокруг корпуса тоже ничего подозрительного не обнаружили.
Немного испуганный от произошедшего, я решил пойти в палату и поскорее уснуть. Время клонилось к полуночи, за окном бушевал ветер нагоняя тучи и грозу. Уличный фонарь создавал тени от ветвей деревьев, они двигались по стенам палаты в такт порывам ветра.
Как назло, сон не шел. Я всё думал, куда мог пропасть замок с решетки из соседней палаты. Заставляя себя поверить в то, что за окном был просто очередной городской сумасшедший и он уже не вернется. Лежа на неудобной кровати, я проклинал себя за то, что перестал пить димедрол, ведь мог бы уже давно погрузиться в забытье и сладко спать.
два монаха в одну ночь
Ну бывает, бля
Бумп
Все, бампать нечем
Ну, как вариант
время никого не щадит, это тожеочень страшно дмитрий маликов
Девушка второй час уговаривала подругу поехать вместе с ней на праздник. Их класс собрался отпраздновать конец года походом в лес на другом берегу реки, согласились все кроме одной.
-Ну давай… ну пожалуйста... Ну ради меня...
-Не хочу...
-Но почему?
-Потому что...
-...
Когда цель уговоров подошла к калитке своего дома девушка в последний раз попыталась выпросить согласие.
-А если я уговорю ребят отвести нас до темноты домой?
-Ну...
-Соглашайся! Или ты мне не подруга! Все идут! Без тебя мне будет скучно!
-Ладно!
-Чудно! Завтра в 10 возле причала! Пока!
Проводив подругу взглядом , девушка закрыла калитку и зашла в дом.
Она жила с мамой, у ее отца была другая семья, что не редко в наше время. Поставив сумку на пол она устало опустилась на стул и облегченно выдохнула…
-Ну давай… ну пожалуйста... Ну ради меня...
-Не хочу...
-Но почему?
-Потому что...
-...
Когда цель уговоров подошла к калитке своего дома девушка в последний раз попыталась выпросить согласие.
-А если я уговорю ребят отвести нас до темноты домой?
-Ну...
-Соглашайся! Или ты мне не подруга! Все идут! Без тебя мне будет скучно!
-Ладно!
-Чудно! Завтра в 10 возле причала! Пока!
Проводив подругу взглядом , девушка закрыла калитку и зашла в дом.
Она жила с мамой, у ее отца была другая семья, что не редко в наше время. Поставив сумку на пол она устало опустилась на стул и облегченно выдохнула…
у меня тоже закончилось
-Отучилась? –спросила мама.
-Ага...
-Что с оценками?
-Как обычно.
-Иди переодевайся и мой руки.
Зайдя в свою комнату девушка легла на кровать и уставилась в потолок. Комната была сделана в светлых тонах, а окно, и прилегающая к нему стена, были полностью заставлены цветами. В центре, на подоконнике стояла ярко красная роза. У девушки было с ней два сходства: ярко-красный цвет волос и не менее яркое имя «Роза». Вдохнув поглубже запах цветов она встала и начала переодеваться.
Вернувшись на кухню Роза села за стол, надеясь на то что ей не разрешат поехать она спросила у мамы:
-Можно я завтра поеду с классом в поход с ночевкой?
-Можно.
-Я думала ты не разрешишь...
-Почему?
-Ну... говорят там люди пропадают, и еще что там НЛО упало лет 10 назад...
-Глупости, не говори, вас там человек 20 будет, одноклассники у тебя хорошие. Не будешь же ты все лето со своими цветами сидеть…
Поужинав, Роза побрела к кровати, но заснуть она не смогла. Ей снились кошмары в которых ее преследовали маленькие зубастые розы. Проспав примерно пять часов роза оделась и отправилась к причалу.
День прошел довольно весело и быстро. Они бродили по лесу, собирали ягоды и грибы, а кое кто остался на берегу и ловил рыбу . Когда стало холодать ребята развели костер и начали ставить палатки. Но солнце почти село и Роза спросила у Саши:
-Ну что? Нас отвезут назад?
-Что? –переспросила Саша- Назад? Зачем? Хорошо же сидим!
-Саша...
-Ну че ты все портишь!
-Ты мне что обещала?!
-Ну прости, я не спрашивала...
-Ясно –холодно произнесла Роза
Роза встала и обратилась к двум парням:
-Ребят ,отвезете меня назад?
-Что? –переспросил Женя- Зачем? Тебе плохо? Что-то случилось?
Розу начали раздражать одни и те же вопросы, но она не показала виду.
-Мне надо домой, срочно, мама ждет меня до темноты. –солгала девушка.
-Ну ладно... –сокрушенно произнес Максим, на лодке которого все и переплыли реку.
Женя, Макс, Саша и Роза двинулись от веселья к берегу, где стояла лодка без весел и мотора.
-Какого лешего! –выругался Максим обнаружив пропажу.- Женя, это ты прикалываешься?
-Нет –удивленно произнес Женя.- Не я. Мы с тобой были тут только час назад, а от костра никто не отходил.
-А почему вся лодка мокрая –заметила Саша.- Будто со дна достали?
Женя запрыгнул в лодку и выругался, указывая на дыру в карме.
-Прекрасно... –сказала Роза- И как мне теперь попасть домой?
-Да ни как... –сказал расстроенно Макс- Завтра сплаваем домой, приплывем на другой лодке, а сегодня плыть опасно, холодно и темнеет.
Роза в расстроенных чувствах двинулась к костру, Саша и парни пошли за ней.
Зайдя в лагерь ребята обнаружили, что он пуст.
-Где все? –спросила Саша.
Ребята начали осматривать палатки и кричать, зовя одноклассников. В ответ была лишь тишина.
-Может, это они прикалываются так? –высказал догадку Макс.
-Может... –выдохнул Женя.- Я пойду посмотрю, а вы сидите тут.
Ребята устроились у костра, проводив взглядами Женю.
-А вы слышали про мальчика, который пропал этом лесу? –спросила Саша?.
-Не начинай свои байки… -раздраженно ответила Роза.
-Байки?! Да я тебе свидетелей найду, что это правда! Не суть… В общем, этого мальчика нашли месяц назад. Он пробыл в лесу 2 года! Ни кто не знает, как он выживал, ему было всего 5 лет. Родителей к тому времени уже не было, они покончили с собой от горя. Мальчика этого поместили в дурку, потому что все, о чем он говорил, это о различных зверьках и растениях, а при слове «роза», начинал плакать и кричать «ОН НАЙДЕТ МЕНЯ! ОН ЗАДУШИТ МЕНЯ!»
Роза толкнула подругу в кучу листьев, лежавшую рядом с костром.
- Фу, дура, че творишь! –возмутилась Саша, отплевываясь от листьев.
-Справедливость... –съехидничала Роза.
В этот момент в лесу раздался какой-то странный звук, будто что-то проползло по опавшим листьям.
Троица начала озираться по сторонам, всем стало не по себе. Казалось что кто-то смотрит на них из лесного сумрака.
-Сидите здесь. –прошептал Макс и крадясь, скрылся в тенях леса.
Роза чувствовала, как бешено колотится ее сердце, на коже проступил пот, а в голове всплыли фрагменты сна с зубастыми розами.
Что-то хрустнуло со всем рядом с девушками, которые вжались друг в друга, как в кусок дерева посреди океана.
Показался чей-то силуэт, но чей не понять, еще шаг, и их не что не спасет от надвигающейся угрозы.
-А вы че тут сидите? –спросила Жанна веселым голосом.
Саша упала в кучу листьев, имитируя обморок, Роза же встала и высказала Жанне все, что о ней думала.
-Роз, ты че? –опешила Жанна.- Темноты боишься? Наши в лесу в прядки играют –заливаясь смехом, сообщила она Розе.
-Прятки?! Прятки… А где Женя и Макс?
-Не знаю, не видела, короче, я пошла –взяв бутылку воды, Жанна скрылась в тенях леса.
В этот момент вернулся Женя, но с ним было что-то не то.
-Жень, где Макс?
Он молчал и смотрел будто в пустоту..
-Жень?
Его взор на миг прояснился, но вскоре снова принял беспристрастный вид. Он повернулся к Розе и выдал:
-Роз, идем со мной.
-Куда?
-Покажу, где Макс.
-Лучше сюда приведи.
-Не могу, он сказал, что будет говорить только с тобой.
-Че еще за игры?!
-У него спросишь. –все так же беспристрастно продолжал Женя.
Взглянув на Сашу, которая уже вылезла из кучи листьев, Роза пошла за Женей, обронив напоследок:
-Сиди здесь.
Стоило им пройти метр, как вокруг стало так темно, что казалось, будто солнце село пять часов назад.
-Долго идти-то?-спросила Роза идущего впереди ровным шагом Женю.
-…
-Жень?
Роза споткнулась о корень дерева, не упала, но подняв глаза поняла, что Женя пропал.
Сердце застучало быстрее, в крови появился адреналин, сознание требовало бежать как можно дальше. Но вокруг было темно и бежать не куда. Роза ринулась назад, к костру, она была готова плыть к дому ночью, в холодной воде.
Пробежав минут 5 Роза осознала, что заблудилась. Пытаясь отдышаться, она облокотилась на ближайшее дерево. Проведя по нему рукой, она почувствовала нечто влажное, осмотрев руку и понюхав ее, она поняла "кровь!". Почему она не заорала на весь лес, не поняла сама, наверно инстинкт самосохранения еще работал. Бежать сил не было, но Роза стала медленно отступать от дерева, и вновь споткнулась. Упала на нечто мягкое, а после пришло осознание «она лежит на трупе». Вскочив, посмотрела под ноги, увидела какую-то трубку, взяв в руки она поняла, что это фонарик. Включив его, Роза увидела жуткую картину. С дерева, на которое она опиралась, свисала чья-то нижняя часть тела, из которой все еще струилась кровь, след от крови вел к трупу без нижней части тела, на который она и упала. Приглядевшись, Роза узнала в трупе Жанну. Голова закружилась, живот скрутило и струя рвоты вырвалась из девушки.
-Тебе не нравится аромат крови? -внезапно раздался чей-то голос.
-Кто здесь?!
В ответ была тишина.
Роза поднялась и пошла в противоположную от голоса сторону. Спустя минут десять ходьбы девушка услышала слабый голос:
-Роза я хотел тебе сказать...
-МАКС! –догадалась девушка и ринулась на звук.
-Роза тут яма...
Девушка резко затормозила, что спасло ее от падения в эту самую яму.
-МАКС!
-Тише роза... Он услышит… Еле слышно проговорил парень…
Розу опять стало тошнить, он стоял на трупах минимум двенадцати человек, облокотившись о стену ямы. Но она не отвернулась, понимая, это его последние слова и он хотел ими спасти ее.
-Роза, прости, что не смог доставить тебя домой когда ты просила...
-Ты не виноват!
-Роза... Беги к реке, там он не достанет...
-Кто?!
-Женя с...
-Кто?!
-Беги... и не думай не о чем... он слышит…
Услышав за спиной шорох, Роза подскочила и побежала прочь с одной мыслью «вокруг берега река, куда бы я не бежала, буду у воды!». После этого Роза запомнила только то, как она летит вниз и теряет сознание.
Очнувшись, она с трудом поднимается, перелома не было, но был ушиб. Пытаясь прийти в себя Роза оглядывается по сторонам и к горлу подкатывает новая волна рвоты. Вокруг нее на совсем молодых деревьях были ее одноклассники. Деревья будто проросли насквозь, из всех отверстий, ушей глаз носа, рта и прочих торчали ветки, а в телах копошились насекомые, личинки и опарыши. Деревья и трава вокруг них были красными от крови. Роза не могла убежать, за ее спиной был высокий выступ с которого она упала, единственный путь был через этот «лес людей». Затаив дыхание, она двинулась вперед, не в силах оторвать от несчастных взгляда, Роза заметила, что они очень слабо дышат! Девушка чувствовала, что еще не много, и она сойдет с ума… Рвать уже не было сил и она, ускорив шаг, безумно вглядываясь в несчастных, продвигалась к высокому дереву в центре поляны.
Дойдя до него, она прижалась к нему спиной. Не в силах больше пытаться бежать, она просто безумно дышала и смотрела на этот кошмар, вдруг она почувствовала, что падает, но падает на чьи-то руки.
-И все же тебе не нравится аромат крови… -вновь услышала знакомый голос Роза.
Посмотрев в верх, она увидела ярко-оранжевые глаза на… вполне себе обычном лице парня, который был одет в черный костюм с зеленым отливом, на месте высокого дерева, на которое она опиралась.
-Это грубо, вам ведь нравится запах цветов… почему вы не любите свой собственный запах?
Нормальность парня ее слегка успокаивала, но его тема разговора пугала до безумия.
-А ты пахнешь намного лучше, чем эти –парень мотнул головой в сторону «живых трупов».
Светлоглазый нагнулся к голове девушки и глубоко вдохнул.
-Роза... ты вкусно пахнешь – парень провел рукой по ее волосам, после чего резко посмотрел девушке в глаза.
Девушка почувствовала головную боль, но она тут же отступила уступив место эйфории.
Спустя какое-то время она очнулась. Роза стояла возле костра и видела, как Женя и кто-то еще скрылись в тени леса. В памяти резко вспылили последние события и раздался шепот «Мы с тобой похожи, но еще рано, уходи прочь и молчи об увиденном…»
Роза повернула голову к сидящей возле костра подруге.
-САША ВСТАВАЙ!-рявкнула она подруге.
-Ты че, не пошла за Максом? И че ты на ме…
Роза схватила подругу за руку, взяла их сумки и двинулась к берегу, только там вспомнив, что лодка не поплывет. Но подойдя к ней она увидела, что лодка была цела и весла на месте.
Подруги сели в лодку и поплыли домой.
-Роз, может скажешь, что произошло?
-…
-Роза!
-ПОТОМ! –сорвалась девушка и стала грести быстрее.
Подруги добрались до дома Розы. Зайдя домой, они увидели записку от мамы «Розочка моя, меня вызвали на дежурство, буду завтра, целую»
Розе показалось это подозрительным, мама не называла ее «Розочкой», почерк был через чур аккуратно выведен.
-Роз, так что стряслось там?!
Роза начала свой рассказ. Остановившись на потере сознания, Роза учуяла знакомый запах крови, живот вновь скрутила рвота. Саша тоже скривилась, и повернула голову в сторону лестницы на второй этаж.
Девушки направились по запаху, остановились у спальни мамы Розы. Саша чуяла неладное, а Роза надеялась, что это сон. Зайдя в комнату, они ни чего не увидели. Саша пошла на кухню. Роза же, собиравшаяся уходить, почувствовала на щеке стекающая теплую каплю чего-то вязкого, подняв глаза, ее сковал ужас. Ее мать висела на потолке, а сквозь все ее тело проросла огромная ярко-красная роза, раздирая тело шипами на куски. Медленно, на трясущихся ногах, Роза отступала к двери, когда за спиной раздалось совсем не радостное:
-Я же говорил...
Обернувшись, Роза увидела Сашу с ярко-оранжевыми светящимися глазами.
-Я ведь говорил молчи…
НУ и говно же
Солидарен
КРИПИ-ТРЕДУ БЫТЬ ЗДЕСЬ
Давай, анончик, поделись самыми страшными историями, что хранятся в темнейших уголках твоих паков. Сделай так, чтоб я сцал как малолетка думая о том, что нужно дойти до туалета. Поехали.